– Цвить, цвить, – звонко цвиркнула, пробудившись, синичка-гаичка и покрутила во все стороны серой головкой с черной шапочкой.

– Кр-р! Кр-р! – по-весеннему звонко отозвалась ей чёрная ворона с вершинки засохшей лиственницы.

Горизонт порозовел, и покрытые белым снегом далёкие вершины Байкальского хребта чётко вырисовались на его фоне. Заворочался под ледяным панцирем могучий Байкал, заворчал глухо. Не выдержал апрельский лёд, треснул. Показалась в трещине чистая вода.

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! – обрадовались такому событию две чайки. Они только накануне вернулись в эти края из далёкого Китая и были не прочь перекусить. Потому чайки сосредоточенно закружились над трещиной, стараясь высмотреть какую-нибудь добычу.

Вдруг из тёмной глубины вынырнул небольшой харюзок. Он сверкнул серебристым боком и ловко схватил что-то с поверхности воды.

– Куик! Куик! Моя добыча! Моя! – яростно закричала одна чайка.

– Куик! Куик! Куик! Я первая заметила! Я! – отвечала вторая.

И чайки наперебой кинулись за харюзком. Они так спешили, что сшиблись друг с другом в воздухе и упали в воду.

Юркий харюзок исчез подо льдом.

– Ха-ха-ха! – сказала одна чайка другой. – Так тебе и надо!

– Это тебе так и надо, – обиделась вторая и нахохлилась.

И тут из воды показалась серая и блестящая голова. Нерпа! Она поглядела на чаек круглыми глазами и презрительно фыркнула в жёсткие усы.

– Ф-фу, какие жадины и грубиянки, – сказала нерпа. – Неужели никто не учил вас, что друг другу надо уступать?

Нерпа подплыла к краю трещины, зацепилась за лёд крупными когтями и неловко выбралась на поверхность.

– Уф-ф! – сказала она. – Устала.

Нерпа закрыла глаза и задремала. Чайки немного потоптались вокруг, рассматривая спящую нерпу.

– Ха-ха-ха, – негромко сказала одна из чаек, – интересно, зачем это ей такие мощные когти?

– Наверное, рыбу ловить, – предположила вторая, – гигантских омулей или даже тайменей....

Нерпа приоткрыла один глаз и сказала:

– Глупые, глупые птицы.... Я предпочитаю бычков, маленьких и корявых. Но больше всего люблю голомянок. Мяконьких, жирненьких, вкусненьких....

Голодные чайки замолчали и пригорюнились. А нерпа снова закрыла глаза.

– И всё-таки интересно, зачем это ей такие большие когти? – снова спросила одна из чаек.

– Может быть, чтобы драться с другими нерпами, – предположила вторая.

– Ф-фу, какая глупость, – нерпа снова приоткрыла один глаз. – Я – благо¬родное, умное, если не сказать больше, интеллигентное животное и вдруг буду драться с себе подобными! Да что вы, разве это возможно?

Чайки растерянно замолчали, а нерпа тяжело вздохнула и снова затихла. Вдруг невдалеке появился большой бурый медведь. Видно было, что он только недавно вышел из берлоги и теперь с удовольствием прогуливается по байкальскому побережью

– Куик! Куик! Куик! – встрепенулась вдруг одна из чаек. – Медведь! Медведь!

– Ха-ха-ха! – закричала вторая чайка. – Чтобы защищаться от медведей!

– Ха-ха-ха! – радостно подпрыгнула первая чайка. – Какая ты умная! Куик! Куик!

И они оглянулись на нерпу. Но той уже не было. На льду осталось только большое мокрое пятно.

Медведь подошёл ближе, и чайки взметнулись в воздух. Они полетели над Байкалом подальше от опасного хищника. Но косолапый не обратил на птиц никакого внимания. Он неторопливо подошёл к тому месту, где только что лежала нерпа, долго его обнюхивал и даже поскрёб лапой.

А нерпа долго плыла подо льдом, пока не заметила сверху маленькое, почти круглое окошечко. Она сунула в него усатую морду. И не пробила. Мороз успел вставить в него ледяное стёклышко. Но нерпа нисколько не опечалилась. Она поскребла стёклышко ластами, оснащёнными крепкими когтями. Ледяное стекло лопнуло, и над поверхностью воды возник мокрый нерпичий нос. Она жадно вдохнула насыщенный весенними запахами воздух и вдруг заметила двух чаек, которые стремительно пронеслись над её головой.

– И всё-таки глупые вы птицы, чайки! – сказала им нерпа. – Мои когти – не грозное оружие. Они нужны мне лишь для того, чтобы делать продухи в байкальском льду. А ещё чтобы цепляться за лёд и камни, когда хочется вылезти из воды и немного отдохнуть.

Но чайки не слышали её слов. Теперь они раздумывали о том, для чего медведю нужны его огромные страшные когти.